«Подголосок Красса»: по мотивам чеканки М. Аррия Секунда.

«Прославленные мужи нашей гражданской общины говаривали, что они, глядя на изображения своих предков, загораются сильнейшим стремлением к доблести. Разумеется, не этот воск и не этот облик оказывает на них столь большое воздействие; нет, от воспоминаний о подвигах усиливается это пламя в груди выдающихся мужей и успокаивается не ранее, чем их доблесть сравняется с добрым именем и славой их предков»1.

В последние десятилетия республики изображения предков стали не только объектом гордости римских аристократических семей, но и инструментом в политической борьбе. Генеалогические исследования приобрели характер политического инструмента – доблесть и честь римлян прошлых веков должны были подтвердить притязания не всегда достойных потомков на место на властном Олимпе республики. Генеалогия интересовала не только кабинетных ученых, но и политиков, и финансистов, и простых граждан. М. Теренций Варрон среди прочих трудов написал работу De families Troianis2, родословия отдельных родов изучал Помпоний Аттик3. Марк Цицерон, близкий друг Аттика, также увлекался исследованием хитросплетений семейных связей римских фамилий4.
Многие семьи возводили свою родословную не только к героям римской истории, но даже к легендарным временам. Юлии Цезари претендовали на происхождение от Энея, сына богини Венеры, Антонии – от Антона, сына Геркулеса. От троянцев, спутников Энея, выводили свое происхождение патрицианские Гегании и Клелии, Сергии и Навтии, но также и плебейские роды  Меммиев и Ацилиев Глабрионов. От легендарных героев притязания римских аристократов уходили еще дальше – к бессмертным богам. Потомками Венеры, помимо Юлиев, считали себя и Эмилии. К самому Юпитеру возводил свое происхождение патрицианский род Сульпициев5.
Изображения предков не могли не проникнуть на монеты – самый популярный и всеобъемлющий вид политической пропаганды.
Сначала мы видим робкие попытки – о деяниях предков заговорили сюжеты реверсов. Тиб. Ветурий изобразил своего предка в момент самопожертвования после катастрофы в Каудинском ущелье6, братья Минуции Авгурины – колонну, поставленную гражданами в честь их предка Л. Минуция7, Метеллы на протяжении почти ста лет изображали фамильные символы  - слона и македонский щит, в честь своих предков, один из которых убил слона во время Пирровой войны, а другой – победил Андриска и превратил Македонию в провинцию8.
На аверсы республиканских денариев проникли сначала легендарные предки римских магистратов – боги и герои. Силена и Пана изображают Д. Юний Силан и Г. Вибий Панса9, Нуму Помпилия и Анка Марция – Г. Марций Цензорин10. П. Плавтий Гипсей, претендовавший на происхождение от Гипсея, царя лапифов и титана Океана, украсил свои монеты профилем Нептуна11.
Реальных, а не легендарных предков впервые изобразили на денариях монетарии 54 г. М. Юний Брут Цепион и Кв. Помпей Руф12. На монетах Брута мы видим основателя республики Л. Юния Брута и тираноубийцу Кв. Сервилия Ахалу, предка Цепионов. Монеты Помпея изображают консулов – коллег Кв. Помпея Руфа и Л. Корнелия Суллу, внуком которых  он был. На протяжении нескольких следующих лет на монетах появляются портреты других знаменитых консулов – Г. Целия Кальда, М. Клавдия Марцелла, А. Постумия Альбина13.
В ходе гражданских войн сначала Цезаря и Помпея, а затем II триумвирата, последние выпуски умиравшей сенатской республики дали еще несколько образцов изображения на монетах предков монетариев. В это время в коллегию монетариев входили представители менее знатных римских фамилий, чьи предки не могли похвастаться консульствами и триумфами. Однако, стремление к прославлению собственного рода и заслуг предков было настолько велико, что в портретную галерею римлян, изображенных на республиканских денариях, наряду с Суллой и Марцеллом, Брутом и Ахалой вошли народный трибун М. Анций Бризон, претор Л. Ливиней Регул, Нумоний Ваала14, чья карьера для нас полностью неизвестна, и Кв. Аррий.
Настоящая статья посвящена чеканке М. Аррия Секунда, изобразившего на своих монетах отца – Квинта Аррия15.

Квинт Аррий стал первым сенатором в своем роду, который происходил из Кампании – именно там концентрируются надписи эпохи республики с указанием этого nomen16. Род был настолько низкого происхождения, что это отмечали даже сами не блиставшие знатностью Цицерон и Валерий Катулл17. К какому роду принадлежала мать Квинта – неизвестно, однако можно предположить отсутствие у нее римского гражданства. Г. Валерий Катулл в своей эпиграмме на Аррия пишет:
«Хоммода» стал говорить вместо общего «коммода» Аррий,
Вместо «инсидиас» — «хинсидиас» говорит.
Воображает, что он образчик тончайшего вкуса,
Если, хотя бы с трудом, «хинсидиас» произнес.
Мать, вероятно, его и вольноотпущенник дядя
Так говорят, а до них — матери мать и отец18.
Катулл смеется над простонародной латынью Аррия, говоря, что он приобрел ее по наследству от предков по материнской линии. Очевидно, что семья матери происходила из италийской глубинки.
Рабский статус дядя Аррия приобрел, вероятно, во время одного из союзнических мятежей – от Фрегелл до Марсийской войны. В ходе последней мы знаем несколько примеров того, как италийские союзники, попавшие в плен, продавались в рабство, а затем, когда на них распространялось римское гражданство, - получали свободу19.
Впрочем, низкое происхождение не помешало Кв. Аррию сделать карьеру в Риме.
Римская республика с самого момента ее возникновения носила олигархический характер. Высшая власть принадлежала нескольким десяткам семей, которые передавали ее «из рук в руки»20. Прорваться в эту замкнутую касту было почти невозможно. Выдающиеся личные качества были не главным – основную роль играла поддержка патрона из аристократов. Почти для всех «новых людей» мы можем проследить эту поддержку. Марку Катону Цензору помогла подняться к вершинам власти помощь покровителя из древней патрицианской семьи – Л. Валерия Флакка21. П. Корнелий Сципион Африканский, победитель Ганнибала, помог достичь консульства сразу трем homini novi – Кв. Минуцию Терму, Манн. Ацилию Глабриону и Г. Лелию22. Знаменитый Г. Марий, «третий основатель Рима» и семикратный консул, начинал свою политическую карьеру в качестве клиента дома Метеллов23.
Квинт Аррий на всем протяжении своей карьеры был тесно связан с Марком Крассом, который и помогал ему в преодолении ступеней карьерной лестницы. По мнению Б. Маршалла и Р. Бейкера, связь между Крассом и Аррием началась в 73 г., когда они вместе входили в коллегию преторов и годом позже, когда оба воевали против Спартака24. Однако, как представляется, данное утверждение не может быть верным. Достичь  претуры для человека низкого происхождения без поддержки патрона было невозможно. По нашему мнению, Красс помогал Аррию на всем протяжении его карьеры, особенно на первых этапах, пока его клиент не обзавелся собственными связями.
Возможно, хотя это и не подтверждается источниками, Аррий начал свою карьеру еще при отце Марка Красса Публии, консуле 97 г., в течении нескольких лет управлявшем Дальней Испанией и заслужившем триумфа в 93 г. В пользу этого предположения говорит то, что в Риме было принято составлять штаб наместника из близких ему людей25. Но в любом случае Аррий должен был оказаться вместе с Марком Крассом в числе сторонников Суллы в годы гражданской войны против марианцев. Оттуда, видимо, ведет свое происхождение богатство Аррия26 – подобно своему патрону он мог нажиться во время проскрипций.
Сулланское правительство ввело Аррия и в сенат, дав ему первую должность cursus honorum – квестуру. Без прохождения этой магистратуры по lex Cornelia de magistratibus было невозможно в дальнейшем достичь претуры. Отступления от закона случались (консульство Гн. Помпея Магна, например), но они были единичными и допускались только в исключительных случаях. Аррий не имел того авторитета, который был необходим для этого.
Только в 73 г. мы вступаем с пути предположений и гипотез на путь твердого знания, подтвержденного источниками. Кв. Аррий, как и его патрон, был избран претором и по распределению провинций должен был получить наместничество в Сицилии, где ему предстояло заменить печально известного Верреса27. однако, события в самой Италии не позволили ему вступить в свою провинцию.
В год претуры Аррия в Капуе 70 гладиаторов во главе со Спартаком бежали из школы и укрепились на Везувии. Правительство сначала не обращало внимания на волнения в Кампании, но успехи восставших заставили его направить туда войска. Один за другим для руководства борьбой против Спартака назначались коллеги Аррия – преторы Г. Клодий Глабр, П. Вариний и Л. Коссиний28. Однако, ни одному из них не удалось добиться успеха. Отряды Спартака все больше расширяли территорию своих операций.
В начале 72 г. сенат бросил на подавление восстание сразу несколько армий, поставив во главе их обоих консулов – Гн. Корнелия Лентула Клодиана и Л. Геллия Попликолу. Кв. Аррию с набранными им когортами до отбытия в провинцию было поручено присоединиться к армии Попликолы.
Именно Аррий стал автором первого большого успеха правительственных войск в борьбе со Спартаком. У горы Гарган он напал на отделившийся от основных сил восставших отряд Крикса и наголову разгромил его29.
О командовании Аррия в битве против Крикса сообщает Ливий, тогда как Плутарх, Аппиан и Орозий говорят о том, что победу одержал Геллий30. По нашему мнению, прав Ливий. Во-первых, он принадлежит к следующему после спартаковской войны поколению и наверняка знал многих участников войны, в отличие от прочих авторов, которые могли пользоваться только вторичными источниками. Во-вторых, в условиях присутствия на театре боевых действий консула верховный империй мог принадлежать только ему, и все остальные полководцы действовали под его ауспициями, даже если и командовали самостоятельными подразделениями. Таким образом, Аррий подчинялся Геллию как верховному главнокомандующему и его победы точно также являлись победами Геллия, как победы легатов Цезаря в Галлии – победами Цезаря.
В битве при Гаргане Аррий разгромил тридцатитысячный корпус восставших, перебив, по сообщению источников, две трети из них31. Однако это еще не было окончательным разгромом Спартака. В течение ближайших недель он разгромил армию Лентула Клодиана, а затем объединенные силы Геллия Попликолы и Кв. Аррия и двинулся на север – в Цизальпинскую Галлию, где уничтожил также войска проконсула Г. Кассия Лонгина и претора Гн. Манлия32.
Новые успехи восставших заставили сенат поручить специальное командование патрону Аррия Марку Крассу. По истечении срока претуры Красс отказался от наместничества в одной из провинций и удалился в частную жизнь, но теперь в ранге проконсула получил верховное командование в Италии33. Кв. Аррий, таким образом, поступил под командование  своего давнего покровителя.
Автор комментариев к речи Цицерона против Цецилия (divinatio contra Caecilio) сообщает, что Аррий умер по дороге в Сицилию, так и не вступив в должность34. Представляется, однако, что поздний автор ошибся. Он не знал об участии Аррия в подавлении восстания Спартака и предположил, что препятствием к вступлению в должность стала смерть Аррия. Долгое время исследователи следовали в данном вопросе сведениям, сообщаемым Псевдо-Асконием35, однако Б. Маршалл и Р. Бейкер убедительно обосновали недостоверность сообщения источника о смерти Аррия36.
О деятельности Аррия под командованием Красса ничего не известно. Возможно, о нем говорит Плутарх в следующем пассаже: «За Спартаком, отступавшим после этого поражения к Петелийским горам, следовали по пятам Квинт, один из легатов Красса, и квестор Скрофа. Но когда Спартак обернулся против римлян, они бежали без оглядки и едва спаслись, с большим трудом вынеся из битвы раненого квестора»37. Впрочем, речь может идти и о Квинте Марции Руфе или Луции Квинтии, присутствие которых в армии Красса подтверждает Фронтин38.
Впрочем, даже если указанный текст Плутарха не имеет отношения к Кв. Аррию, его присутствие в лагере Красса невозможно отрицать. Только этим можно объяснить тот факт, что он так и не сменил Верреса на Сицилии. Только жеребьевка провинций между преторами 71 г. привела к замене наместника. Новым пропретором Сицилии стал Л. Цецилий Метелл39.
В 60-х гг. Кв. Аррий отошел от военных дел, занявшись адвокатской деятельностью. Из сообщения Цицерона ясно, что он был поклонником так называемого «азиатского» стиля в ораторском искусстве – любил говорить много и цветасто, и стал одним из влиятельных адвокатов Рима40. Несмотря на приобретенные связи и влияние он продолжал сотрудничать с Крассом.
Вновь на политической арене Квинт Аррий возник в 63 г. во время кризиса, связанного с восстанием Катилины. И вновь он действовал заодно со своим покровителем, выступая против мятежников.
Вечером 20 октября Марк Красс передал консулу Цицерону письма, раскрывавшие планы заговорщиков41. Следующим утором Цицерон созвал заседание сената, где изложил обвинения в адрес Катилины и потребовал введения чрезвычайного положения. Несмотря на доводы Цицерона, сенат колебался. В это время выступил Квинт Аррий, сообщивший о вооруженных отрядах, собирающихся в Этрурии под руководством Гая Манлия. Это стало последним аргументом в пользу принятия senatusconsultum ultimum42.
Мятеж Катилины сблизил Аррия с другим «новым человеком» - М. Туллием Цицероном, который в дальнейшем неоднократно называл его в речах и письмах своим близким другом43. Возможно, Цицерон познакомил его с Л. Лукцеем, который стал еще одним близким для Аррия человеком. Следует отметить, что все подтвержденные источниками друзья Аррия происходят из «новых людей». Как представляется, аристократы особенно не стремились впускать «худородного» выскочку в свой круг, хотя и пользовались его услугами.
В конце 61 года Лукцей и Аррий на некоторое время стали важными политическими фигурами. Луций Лукцей, исполнявший магистратуру претора еще в 67 г. решил штурмовать высшую ступень cursus honorum – консулат и выставил свою кандидатуру на выборы консулов 59 г. Другими кандидатами были представители нобилитета – Г. Юлий Цезарь и М. Кальпурний Бибул. Цезарь и Бибул принадлежали к враждебным политическим течениям. В этих условиях фигура Лукцея стала вдруг неоправданно весомой. В отличие от своих конкурентов он обладал огромным состоянием и раздавал избирателям значительные суммы денег. И Цезарь и Бибул решили воспользоваться кошельком Лукцея для собственного избрания и оба предложили ему вступить в предвыборный блок. Не будучи близко знакомыми, они сделали Лукцею предложение через посредников.
Бибул для этого воспользовался услугами Г. Кальпурния Пизона, бывшего консулом  в том же году, когда Лукцей исполнял преторскую магистратуру. Совместное исполнение магистратур в римской политической культуре влекло к возникновению обязанностей «политической дружбы» - amicitia44, и Бибул рассчитывал, что Пизон сможет уговорить Лукцея, взывая к совместной службе в прошлом. Цезарь же, являвшийся политическим партнером Красса, воспользовался помощью его клиента Аррия, связанного с Лукцеем личной дружбой. Личные связи победили, Лукцей заключил союз с Цезарем и начал раздавать избирателям деньги от имени обоих45.
Предвыборное соглашение Цезаря с Лукцеем стало одной из предпосылок к заключению более важного союза между Цезарем, Крассом и Помпеем, который покровительствовал Лукцею. Предполагалось включение в союз также Марка Цицерона, но последний отказался, предпочтя эфемерные дифирамбы аристократического большинства в сенате реальной, хотя и менее популярной у «добрых людей» (boni), власти46. Переговоры с Цицероном вел Л. Корнелий Бальб, друг Цезаря и Помпея, но можно предположить, что Аррий также пытался повлиять на него, отстаивая интересы Красса.
Лукцей так и не был избран – влияние  партии оптиматов, стоявших за Бибулом, перевесило влияние денег безродного выскочки. Однако свою роль Лукцей сыграл, фактически профинансировав предвыборную кампанию Цезаря. Его избрание стало первым ощутимым проявлением могущества триумвирата, фактически захватившего власть в государстве. Залогом успеха было сохранение за его сторонниками важнейших магистратур, в первую очередь консульства. В 59 г. триумвиры были вынуждены делить его с оптиматами (Цезарь и Бибул), но на 58 г. планировали целиком узурпировать его. Магистратуры были обещаны ближайшим соратникам Красса и Помпея – Квинту Аррию и Авлу Габинию. Габиний был давним клиентом Помпея Магна. В 67 г. в качестве народного трибуна он провел закон о предоставлении Помпею чрезвычайного командования в войне против пиратов, а затем последовал за ним на Восток в качестве одного из легатов. Консульство должно было стать платой Габинию за оказанные услуги. Марк Красс со своей стороны выдвигал в консулы Квинта Аррия, оказавшего ему не меньше услуг, чем Габиний Помпею.
Однако, вскоре выяснилось, что сдержать обещание триумвиры не смогут. И Габиний и Аррий происходили из семей, не дававших ранее республике консулов, и их совместное избрание вызвало бы негодование всех аристократов, независимо от их партийной окраски. Необходимо было снизить недовольство и пожертвовать кем-то из кандидатов в пользу более родовитого кандидата.
В это время авторитет Красса в триумвирате уменьшился. Серия браков, заключенных весной 59 г. привели к сближению Цезаря и Помпея и отодвинули Красса на вторые роли. Гней Помпей Магн женился на Юлии, дочери Цезаря, а сам Цезарь – на Кальпурнии, дочери Л. Кальпурния Пизона Цезонина, претендовавшего на консулат 58 г47.
Династические браки не могли не вызвать возмущения в республиканском сенате. Лидер оптиматов Катон, негодуя, заявлял: «Нет сил терпеть этих людей, которые брачными союзами добывают высшую власть в государстве и с помощью женщин передают друг другу войска, провинции и должности»48.
Впрочем, триумвиры не обращали на недовольство внимания. Знатный кандидат был найден, осталось определить – кто из худородных его соперников должен был быть исключен из предвыборной гонки. Снижение влияния Красса при одновременном увеличении роли Помпея сказалось на их ставленниках. Марк Красс под давлением Цезаря и Помпея был вынужден пожертвовать Аррием. Дополнительным аргументом в пользу Габиния было его происхождение. Имя Габиния было не совсем незнакомым римской политической элите – его предки с середины II в. входили в сенат и занимали различные магистратуры кроме консульства49. Аррий же был первым сенатором в своей семье и в плане родовитости проигрывал Габинию.
Отказ триумвиров в поддержке оказался тяжелым ударом для Аррия. К этому времени он активно вел предвыборную кампанию.
В начале 59 г. из Галлии под Рим вернулся Г. Помптин,  одержавший победу над аллоброгами и теперь претендовавший на триумф. претендовавший на триумф за победу над аллоброгами. Помптин был еще одним старым соратником Красса50. Этот факт, однако, не помог, а помешал ему в притязаниях. Оптиматы противодействовали любым инициативам, исходящим от «Трехглавого чудовища»51, и без поддержки остальных членов триумвирата Красс не мог провести закон о триумфе.
Цезарь и Помпей, однако, не поддержали своего союзника. В это время они всячески пытались отодвинуть Красса на вторые роли, тогда как триумф его ближайшего соратника, напротив, повышал его значение. Красс смог добиться только объявления молебствований в честь Помптина (supplicatio). Помптину пришлось шесть лет оставаться под Римом, пока соглашение в Лукке не позволило ему вступить в Город с триумфом52.
В дни молебствований Кв. Аррий организовал в храме Кастора и Поллукса пир для римского народа в память о своем отце. Рассматривая этот пир как часть предвыборной кампании, Аррий постарался удивить роскошью даже видавших виды римлян. Серебряная посуда, дорогая мебель, одежды, украшения – все это было призвано для того, чтобы пустить пыль в глаза, прославиться среди избирателей если не знатностью, то богатством. Однако, в ходе пира произошел инцидент, оставивший тяжелое впечатление. Народный трибун П. Ватиний, соратник Цезаря, явился на пир не в белых праздничных, как было положено, а в темных одеждах53. Это было вызовом обществу. Сам Ватиний объяснял, что он своим видом хотел показать, что молебствования в честь Помптина незаконны54.
Через несколько дней о решении триумвиров отказать ему в поддержке на выборах узнал Кв. Аррий. Это известие стало большим ударом для него и, так как он был вторым лицом в партии Красса, возбудило надежды противников триумвирата на его распад55. Однако, союз Цезаря, Помпея и Красса оказался более жизнеспособным. Красс получил возмещение в виде народного трибуната, отданного его стороннику П. Клодию, Аррий, видимо, довольствовался денежным возмещением56.
Несмотря на то, что Красс не сдержал обещания, Кв. Аррий продолжал поддерживать его. В 58 г. Аррий был вынужден выбирать между друзьями. П. Клодий выдвинул обвинение против Цицерона, поддержанное триумвирами. Цицерон, считавший Аррия своим другом, рассчитывал на его помощь. Возможно, он предполагал через него перетянуть на свою сторону Красса. Однако, надежды Цицерона не увенчались успехом. Аррий как всегда поддержал своего хозяина и не оказал оратору никакой помощи. Такое поведение человека, которого он считал своим другом, не могло не вызвать негодования у Цицерона. В письме к брату Квинту он писал: «Насколько можно верить Гортензию, не знаю.. С великим притворством выказывая мне свою любовь и ежедневно проявляя чрезвычайное внимание ко мне, он, соединившись также с Аррием, поступил со мной преступнейшим и коварнейшим образом; обойденный их советами, обещаниями и наставлениями, я впал в эту беду. Но ты скрывай это, чтобы они не повредили в чем-нибудь»57. Последняя фраза очень симптоматична. Несмотря на обиду, Цицерон не хотел терять надежду вернуть расположение людей, предавших его.
В 55 г. Кв. Аррий вновь последовал за своим патроном на войну. Избранный консулом М. Красс, ревнуя к военной славе Помпея и Цезаря, добился своего назначения в Сирию, с тем, чтобы развязать войну с парфянами. Осенью 55 г. Красс с армией отправился на Восток. В качестве легата за ним последовал и Аррий58.
О деятельности Аррия в Сирии ничего не известно. Вероятно, он не сопровождал Красса во время рокового похода к Каррам. По крайней мере, в отличие от покровителя он смог вернуться в Рим – в 52 г. мы встречаем Аррия на форуме.
18 января 52 г. на Аппиевой дороге близ Бовилл был убит П. Клодий, давний сторонник Красса. Его смерть стала результатом столкновения с противоборствующей бандой Т. Анния Милона. Суд над Милоном состоялся в апреле и Аррий выступил на нем в качестве свидетеля обвинения. В своих показаниях Аррий заявил, что нападение было заранее запланировано – Милон узнал о его маршруте, подкупив раба Клодия. На этом процессе Аррий вновь оказался по разную сторону баррикад с Цицероном, защищавшим убийцу. Однако из слов оратора мы можем сделать вывод, что после возвращения из изгнания он помирился с Аррием – в речи он называет его своим другом (meus amicus)59.
Милон был осужден и отправлен в изгнание в Массилию. Его процесс стал последним событием в истории Рима, участие в котором Аррия зафиксировано в источниках. Возможно, после гибели своего покровителя он удалился в частную жизнь. Однако, учитывая преклонный возраст Кв. Аррия, нельзя исключать его смерти вскоре после дела Милона. Известно только, что Аррий был мертв к моменту написания Цицероном трактата «Брут»60.
После смерти Аррия осталось двое сыновей – Квинт и Марк. Старший брат прославился лишь тем, что вместе с братом считался одним из главных мотов и распутников Рима:
«Квинта же Аррия дети, двое известные братья.
Два близнеца по распутству, имели привычку в обеде
Каждый день блюдо иметь из одних соловьев» 61.
Младший же успел отметиться и на государственном поприще, став монетарием и сохранив на чеканившихся им монетах лик отца. К чеканке Марка Аррия Секунда относится один тип ауреев и два типа денариев. Все они посвящены прославлению отца монетария – Квинта Аррия.
Серебряные монеты дают нам возможность увидеть профиль соратника Красса. Став первым человеком в своем роду, достигшим курульной должности, Квинт Аррий получил ius imaginem  и его восковая маска магистрата стала моделью для гравера.

На реверсе одного из денариев изображены боевые награды Аррия – венок (corona), серебряное копье (hasta pura) и штандарт (vexillum)62. По нашему предположению, Аррий был награжден ими во время Спартаковской войны после победы при Гаргане. Источники сохранили для нас сведения о том, что консул Геллий Попликола награждал своих подчиненных63. Поводом для этого могла стать только единственная победа легионов, одержанная Квинтом Аррием над Криксом.

Реверс второго типа денариев, чеканившихся Аррием Секундом, изображает сцену боя. Полководец протягивает руку к следующему за ним знаменосцу, чтобы взять одно из знамен, которые тот несет. Возможно, перед нами один из не нашедших отражения в источниках подвигов Кв. Аррия или эпизод из того же сражения при Гаргане. Обратим внимание на копье в левой руке полководца – возможно, это то самое наградное копье (hasta pura), которое изображено на реверсе первого типа денариев М. Аррия Секунда. Тогда мы должны предположить, что награды, изображенные вместе с этим копьем, вручались разновременно, за разные воинские подвиги.

Аурей, реверс которого повторяет реверс первого типа денариев, несет на аверсе изображение Фортуны Римского Народа, которое сопровождается легендой F.P.R. (Fortuna Populi Romani).  После подавления мятежа Катилины М. Туллий Цицерон заявил, что это стало возможным только благодаря Фортуне Римского Народа64. М. Аррий Секунд, изображая богиню, мог таким образом подчеркнуть заслуги своего отца, сыгравшего одну из главных ролей в раскрытии планов заговорщиков
Впрочем, возможно и иное объяснение сюжета аверса монеты. Культ Фортуны в Риме ввел в VI в царь Сервий Туллий, сам слывший любимцем этой богини, превратившей сына рабыни в правителя славного народа65. Таким образом, изображение богини должно была подчеркнуть сходство судеб древнего царя и отца монетария, поднявшихся из низов и достигших вершин власти.
Карьеру Аррия кратко и емко описал Марк Цицерон: «Квинт Аррий… был как бы подголоском при Марке Крассе. Этот человек должен быть для всех примером того, как далеко можно пойти в нашем городе, если уметь многим угождать и многим оказывать услуги в делах и помощь в беде. Именно таким вот образом Аррий, несмотря на низкое происхождение, достиг и почетных должностей, и богатства, и влияния и, не имея ни способностей, ни знаний, стяжал себе признание как адвокат»66…