2. Начало кампании.
Начало вторжения было назначено на 1 июля 36 г. Октавиан умышленно затянул начало кампании, памятуя о коварных водах Тирренского моря и Сикульского пролива, которые неоднократно губили бурями и штормами его флоты. Середина лета – самое спокойное время на море, и Октавиан выбрал именно его, жертвуя времением ради надежности. Таким образом, Октавиан практически не оставлял себе свободы маневра – вся кампания должна была быть закончена до начала осенних штормов, то есть в два месяца.
Несколькими столетиями спустя Флавий Вегеций Ренат писал в своем «Кратком изложении военного дела»: «Могучее и гневное море не позволяет спокойно плавать по нему в течение всего года; но некоторые месяцы особенно удобны, в некоторые из них плыть рискованно, а в остальные по природным условиям море недоступно для кораблей. По окончании Пахона, т.е. после восхода Плеяд, с 25 мая до восхода Арктура, т.е. до 16 сентября, плавание считается спокойным, так как благодаря лету резкость ветров умеряется» (Veget. IV, 39). Именно на это спокойствие рассчитывал Октавиан, выбирая для переправы на Сицилию середину лета.
Еще одним доводом для начала кампания в эти сроки было только закончившееся летнее солнцестояние. В условиях длинного светового дня флот мог быстрее выполнить свою задачу, менее подвергаясь риску встречи с неприятелем.
Однако, планы Октавиана немедленно после начала наступления пошли прахом. Началось все с того, что Т. Статилий Тавр из-за эпидемии, выкосившей его экипажи, был вынужден четверть своего флота 928 кораблей из 130) оставить в Таренте. Лепид, из-за нехватки транпортных кораблей, взял с собой только двенадцать легионов и кавалерию, оставив еще четыре легиона и вспомогательные войска в Африке. Несмотря на требования Октавиана о максимально быстром передвижении, флоты сильно отставали от графика. За три дня плавания и Октавиан, и Лепид преодолели менее 200 километров, двигаясь в два раза медленнее стандартной крейсерской скорости.
Днем 3 июля с юга пришел циклон, значительно потрепавший флоты триумвиров. Наибольшие потери понес Октавиан – на траверзе мыса Палинур корабли, идущие двумя отрядами под командованием самого Октавиана и Апп. Клавдия Пульхра, попали в бурю и были вынуждены спасаться в скалистом Элейском заливе. В буре было потеряно 32 боевых корабля и значительное количество либкрн, исполнявших патрульную и связную службы. Положение усугубил Менодор, напавший со своими семью кораблями на потрепанный флот Октавиана. Менодор сжег несколько транспортов и захватил, как пишет Аппиан, «два или три сторожевых судна» (App. B.C. V, 101).
Т. Статилий Тавр при первых же признаках ухудшения погоды развернул свои корабли и вернулся в Тарент.
Лепиду же начавшаяся буря оказала неожиданную помощь. Эскадра Демохара, патрулировавшая воды между Африкой и Сицилией, видя ухудшение погоды и рассчитывая, что в таких условиях Лепид не решится на переправу, вернулась в порты. Это позволило Лепиду, несмотря на потерю многих транспортных судов, высадится на Сицилии и блокировать Лилибей, охраняемый легионом Плиния. Боевые корабли Лепида начали осаду гарнизонов на Эгатских островах, а уцелевшие транспорты отправились в Африку за оставшимися там войсками.
В течении всего июля Октавиан занимается приведением в порядок флота и исправлением того негативного впечатления, которое вызвало в Риме и войсках новая морская катастрофа. В Рим направляется Меценат, которому поручено успокоить возможные волнения в Городе, а сам Октавиан мечется между Палинуром, где ремонтировался флот, Тарентом, где находились корабли Тавра и Гиппонием, где сосредотачивались сухопутные войска. Для того, чтобы минимизировать потери в количестве кораблей, Октавиан отправил Тавру моряков. Спасшихся с погибших в буре судов, таким образом, к началу августа были готовы к наступлению те же силы, что и месяцем ранее. Вместо 32 кораблей, погибших в буре у Палинурского мыса в строй стали 28 кораблей Тавра, остававшихся 1 июля в Таренте – с новыми командами и капитанами.
Марк Агриппа, сохранивший свой флот в шторме, выполнил свою часть задачи, захватив Липарские острова и изгнав оттуда гарнизоны Секста.
Таким образом, первый этап кампании, несмотря на гибель множества кораблей во время бури, все же завершился с небольшим преимуществом триумвиров. Лепид смог выполнить свою часть задачи, высадившись на Сицилию и блокировав Лилибей, флот его вел борьбу на Эгатских островах, а Марк Агриппа, хотя и не смог захватить порты на самой Сицилии, все же подготовил неплохой плацдарм для вторжения в виде Липарских островов, южный из которых находился от Мил менее чем в 30 километрах.
Высадка Лепида и захват Агриппой Липарских островов привели к изменению Секстом стратегического плана кампании. Демохар был отозван к Милам для действий против Агриппы, а на помощь Плинию были направлены основные силы сухопутных войск под командованием Тизиена Галла. Таким образом, флоту была поставлена задача препятствовать высадке на остров армии Октавиана и, при возможности, вступить в генеральное сражение с его потрепанным флотом.
Сухопутные войска Секста должны были блокировать Лепида и не дать ему возможности расширить плацдарм до окончательного решения проблемы флота Октавиана. При отсутствии поддержки с моря, армия Лепида была обречена, так как коммуникации контролировались Секстом, а снабжение продовольствием на самой Сицилии должен был затруднить Тизиен Галл. Однако, для разгрома Лепида в сухопутном сражении войск не хватало, поэтому Тизиену и Плинию и были поставлены лишь ограниченные задачи.
Демохар же, помимо основных задач – наблюдения за действиями Агриппы и препятствования высадке войск триумвиров на севере Сицилии, должен был охранять и юго-западные воды. Находившиеся там быстроходные патрульные корабли контролировали коммуникации Агриппы и следили за подкреплениями Лепида, которые грузились на корабли в Карфагене и Утике.
Впрочем, несмотря на некоторые успехи триумвиров, исход кампании еще не был ясен. Октавиан рассчитывал на свое подавляющее превосходство в сухопутных войсках, Секст – на затягивание кампании до осенних штормов, которые, нарушив судоходство, привели бы к гибели отрезанной от союзников армии Лепида и возможному захвату оставшейся без армии Африки.

4. Битва при Навлохе.
Уход из западной Сицилии Тизиена Галла привел к тому, что у Лепида оказались развязаны руки. Оставив небольшой отряд блокировать запертого в Лилибее Плиния, он двинулся вслед за Тизиеном и в середине августа объединился с Октавианом и Агриппой в Тиндариде. Соединенная армия в количестве 35 легионов, 25 000 конников и не менее 10 000 легковооруженных выдвинулась к Артемизию, где располагались лагерем легионы Тизиена Галла. Октавиан несколько дней подряд выводил свои легионы в поле. Предлагая помпеянцам открытое сражение, но те, сознавая четырехкратное превосходство противника, не осмеливались покидеть лагерь.
Сексту оставалось надеяться только на генеральное морское сражение. Успех на море отрезал бы основные силы Октавиана и Лепида от их провинций и позволил бы Сексту диктовать им условия мира или продолжить войну, захватив оставшуюся без легионов Италию. В то же время, отказ от морского сражения или затягивание с ним, только ухудшали положение Секста. Блокировав помпеянцев на Пелорском мысу, Октавиан отправил Статилия Тавра на захват сицилийских городов, что неудачливый флотоводец, но отличный каратель с успехом и выполнил. Орозий пишет: «Тавр, префект Цезаря, вернул к послушанию почти всю Сицилию, пронзив ее мечом и на¬полнив страхом» (Oros. VI, 18, 32, сравнить с App. B.C. V, 118).
Октавиан, опасаясь своего союзника Лепида, который начал вести в объединенной армии интриги, требуя своего восстановления в правах триумвира, также стремился к генеральному сражению.
В о второй половине августа, к северу от Артемизия на траверзе небольшого городка Навлох сошлись два флота, возглавляемые Агриппой и Секстом Помпеем.
Флот первого насчитывал не менее 300 кораблей. Точное количество указать сложно, так как мы не знаем, где в это время находились 70 боевых судов Лепида. Если они, подобно сухопутным силам примкнули к армии Октавиана, то флот Агриппы мог превышать 350 кораблей. Аппиан указывает, что и Секст, и Октавиан выставили для битвы по 300 судов (App. B.C. V, 118). Не считая возможным согласиться с неизвестным источником Аппиана (явно из лагеря Октавиана, возможно, он сам или его приближенный Мессалла Корвин) относительно размеров флота Секста Помпея, можно, как представляется, согласиться с ним в определении числа кораблей Агриппы. Это заставляет нас отказаться от включения эскадры Лепида в объединенный флот – возможно, она еще действовала в Эгатском архипелаге или блокировала Лилибей с моря.
Что касается численности флота Секста Помпея, то Орозий дает нам точные данные. По его словам, Секст вывел на битву 180 кораблей (Oros. VI, 18, 29). Эта цифра гораздо больше соответсвует логике развития событий, нежели 300 судов, о которых говорит Аппиан или 350, упоминаемые Флором (Flor. II, 18, 9).
Сражение, несмотря на значительное превосходство в силах одной стороны, было весьма упорным. Основную роль в победе Агриппы сыграл harpax – устройство, придуманное им зимой прошлого года во время строительства флота. «Более всего отличался гарпакс, - пишет Аппиан, - сбрасывавшийся на корабли благодаря своей легкости с большого расстояния и зацеплявшийся всякий раз, когда канаты с силой тянули его назад. Обрубить его для подвергшихся нападению было трудно, так как он был окован железом; длина же его делала и канаты недоступными для того, чтобы их обрубить. Ввиду того что орудие введено было в действие впервые, то не придумали еще таких мер против него, как серпы, насаженные на древки. Единственное средство, какое могли придумать против гарпакса, ввиду неожиданности его появления, – двигаться в противоположном направлении, давая задний ход. Но так как то же самое делали и противники, силы же гребцов были равны, гарпакс продолжал делать свое дело» (App. B.C. V, 119).
Пехота, выстроившаяся на берегу, поддерживала сражающихся в море товарищей приветственными криками. Дион Кассий так описывает их поведение во время битвы: «Исход сражения не было ясен в течение долгого времени, подобно тому, как это было в предыдущем столкновении, и люди на берегу были охвачены противоречивыми чувствами, балансируя между надеждой и отчаянием. Они надеялись, что, если возможно, судьба всей войны решится в этот день, а если и нет, то они все же   ожидали, что, победившие сегодня приобретут огромное превосходство над противником, которое не сможет уже быть поколеблено. Поэтому, чтобы не отвлекаться от происходящих событий и не отвлекать тех, кто принимал непосредственное участие в них, они хранили молчание, а если и нарушали его, то небольшими криками. Они приветствовали сражающихся и обращались к богам; они превозносили тех соратников, кто добивался успеха и упрекали тех, кто был побежден; Они обменивались словами поддержки друг с другом, и оскорблениями с противником, чтобы их сторонники лучше понимали команды, а враги не могли бы слышать приказы, предназначенные им» (Dio Cass. XLIX, 9).
Наконец, чаша весов склонилась на сторону Агриппы. Флот Секста был отрезан от открытого моря и прижат к берегу, где на помощь своим морякам пришли легионеры Октавиана.  В то время, как сухопутная армия Секста отступила по направлению к Мессане, как будто и она тоже потерпела поражение, Октавиан «продолжил преследование беглецов, тех, кто был выброшен на берег, и тех, кто оставался в море, поджигая все суда, которые пытались уйти на мелководье» (Dio Cass. XLIX, 10). По словам Орозия были потоплены или захвачены сто шестьдесят три корабля помпеянцев (Oros. VI, 18, 29).
Командиры флота разделили судьбу своих подчиненных. Демохар, чей корабль был взят на абордаж, покончил с собой, а Аполлофан, сохранивший судно невредимым и имевший возможность бежать,сдался Октавиану (Dio Cass. XLIX, 10). Лишь семнадцать кораблей смогло избежать окружения и добраться до Мессаны. Секст Помпей, находившийся на борту одного из них, еще не представлял себе всей глубины катастрофы. Он вызвал из Лилибея Плиния с войском, рассчитывая укрепиться на Пелорском мысу и дождаться конца навигации, когда море очистится от кораблей Агриппы.
Однако, вскоре к нему пришло известие о капитуляции сухопутной армии. Тизиен Галл, потеряв надежду на продолжение войны, передал свои войска Октавиану и Лепиду. Узнав об этом, Секст погрузил на наиболее быстроходные корабли казну и наиболее ценное имущество и в сопровождении дочери и ближайших сторонников отплыл из Мессаны на Восток. Погони не было. Как представляется, корабли Агриппы были настолько потрепаны в сражении, что просто не имели возможности преследовать беглецов. И хотя в дальнейшем Октавиан заявлял, что он умышленно отказался от погони, представляется, что объяснение более простое – если бы он имел возможность, он ни за что не выпустил бы Секста из рук. Судьба, которая постигла сторонников Секста, попавших в руки Октавиана и Сицилию в целом не дают нам оснований подозревать наследника Цезаря в излишнем милосердии.
Отплытие Секста произошло в самом конце августа. Вскоре после этого, в брошенную Мессану вошел отряд Плиния, совершивший в кратчайшие сроки трехсоткилометровый марш из Лилибея. Не застав в Мессане Помпея, Плиний не стал продолжать борьбу и сдал войска и город Лепиду, первому подошедшему к нему в обмен на участие его легионеров в общем грабеже Мессаны.
Однако, Лепиду оставалось командовать недолго. Через пару дней, 3 сентября 36 г. войска Лепида (и примкнувшие к нему легионы Секста Помпея) изменили своему полководцу и присоединились к Октавиану. Лепид был отстранен от всех государственных должностей (ему оставили лишь пост верховного понтифика, который был пожизненным) и отправили в ссылку в Цирцеи.
Легионеры Секста Помпея, примкнувшие к Октавиану, обещавшему им признание всех прав. Которые они получили по соглашениям между Секстом и триумвирами 39 г., были распределены по подразделениям и разосланы в разные гарнизоны. Однако, Октавиан не собирался держать данное слово. «Во все лагеря он разослал запечатанные письма с повелением вскрыть их в один и тот же день и исполнить то, что было в них предписано. А содержали они повеление относительно рабов, бежавших во время смут и участвовавших в военных действиях, рабов, для которых Помпей вытребовал свободу, дарованную им и сенатом и договорами. Рабы в один день были схвачены и доставлены в Рим, где Цезарь и возвратил их прежним владельцам-римлянам и италийцам или их наследникам; так же он поступил и в отношении сицилийцев. Тех же рабов, которых никто не брал, он велел казнить близ городов, откуда они бежали» (App. B.C. V, 131). Аппиану вторит Дион Кассий: «Что касается сторонников Секста, то сенаторы и всадники были казнены, спаслись лишь немногие, в то время как рядовые свободные граждане были включены в легионы Цезаря, а те, кто были рабами,  были возвращены их хозяевам для наказания, в случае же, если чей-то хозяин не мог быть найден, те были распяты. Что касается городов, некоторые из них добровольно подчинились Цезарю и получили прощение, и другие сопротивлялись ему и были наказаны» (Dio Cass. XLIX, 12). Тридцать тысяч человек были переданы хозяевам в качестве рабов, а еще шесть тысяч распяты. Проведенные археологические исследования дают нам широкую картину опустошения Сицилии в этот период. Особенно выразительный материал дала античная Моргантина: сожженные жилые дома и общественные здания, следы вандализма (разбитые на множество кусков статуи), опустошенная сельская округа; все эти разрушения надежно датируются по монетам и керамике второй половиной 30-х годов. Интересно, что в культурном слое этого времени отсутствуют человеческие костяки; очевидно перед уничтожением городов их население было депортировано (Парфенов В.Н. Секст Помпей и сицилийцы// АМА, Вып. 8. Саратов, 1990. С. 64) .
А закончилась кампания по захвату Сицилии 13 ноября 36 г., когда Цезарь Октавиан вошел в Рим с овацией. Отказав противникам в гражданском статусе и объявив войну «рабской» (bellum servile), победу в ней Октавиан праздновал так же, как и его предшественники Маний Аквилий и Марк Красс…
И именно после победы над Секстом Помпеем Октавиан впервые в римской истории принял на себя права пожизненного народного трибуна, заложив краеугольный камень в фундамент законченного чуть позже здания римского принципата…